Сознание возвращалось постепенно, урывками, фрагментами и невыносимой болью... Застонав, мушкетер попытался открыть глаза, что удалось ему далеко не сразу, а вот хотя бы сесть не получилось вовсе. При первом же движении боль в левом боку усилилась еще пуще, а в глазах потемнело. Оставив пока дальнейшие попытки сдвинуться с места, Атос попытался восстановить в памяти произошедшее.
Вчера вечером он, сменившись с суточного дежурства в Лувре, получил два выходных, и, отоспавшись, уже утром принял решение направиться в гости ко своей кузине. Арамис дежурил следом после него самого, Портос испросил кратковременный отпуск по семейным обстоятельствам и традиционно, к чему друзья уже давно привыкли, исчез в неизвестном направлении. Кузина же мушкетера, молодая графиня, перебралась в Париж из Блуа совершенно недавно, они с Атосом еще толком не виделись после ее переезда, и мужчина, не колеблясь более, оседлал коня и, наказав Гримо, что вернется назавтра к вечеру, выехал в сторону предместья Шайо.
А дальше начиналось самое интересное... Ехать оставалось уже совсем немного, когда Атос нечаянно оказался почти в самой гуще драки. Как не было редкостью, в бою сошлись королевские мушкетеры и гвардейцы Его Высокопреосвященства, причем численное превосходство было на стороне вторых... Не думая ни секунды, Атос спешился, к чему-то привязав коня, и кинулся в бой. Но гвардейцев все же было слишком много, против Атоса оказалось трое, и, едва успев оцарапать руку одного из них, он получил укол в бок и почти мгновенно рухнул без сознания...
Вспоминая все это, Атос поморщился и попытался хотя бы оглядеться, приподняв голову. То, что бой закончился, причем довольно давно, было понятно уже по тому, что он порядком замерз, все же не лето и даже не осень... К тому же на город уже опускались стремительные зимние сумерки. Пустырь, через который ему случилось ехать, и где как раз произошла стычка, был практически усеян телами погибших - по большей части мушкетеров. Атос попытался было сосчитать их, но на седьмом или восьмом сбился от приступа дурноты и занятие это бросил. Неподалеку, он точно помнил, был монастырь кармелиток, значит, о телах скоро позаботятся, и о раненых, если таковые есть, тоже. А вот самому Атосу как-то не хотелось, чтобы о нем заботились монахини... О том, чтобы вернуться домой, и речи быть не могло, значит, нужно было попробовать добраться до места назначения.
Соберитесь, граф... Знать бы наверняка, серьезная ли рана. Болит так, что ложись и помирай, но раз уж я очнулся, помирать как-то обидно... В любом случае, попытаться стоит. Прости меня, сестренка...
Попытки с третьей ему удалось сесть, а еще с какой-то - встать. Как ни странно, конь обнаружился там, где Атос его оставил, и кое-как добравшись до него, мушкетер некоторое время просто стоял, обхватив руками шею умного животного и изо всех сил стараясь не потерять сознание снова. Взгромоздиться на коня мужчине тоже удалось, пусть и не сразу, и, обмотав запястье поводьями, он пустил лошадь вперед. Дорога была пустынной, впрочем, даже если бы ему кто-то и встретился, это ничего бы не значило, поскольку темнело быстро.
Когда изнемогающему от боли, многократно усилившейся тряской, Атосу стало казаться, что он все же не доедет, впереди наконец показался нужный ему дом. Практически скатившись с коня, он снова чуть не упал, но добрался до крыльца. Сил на то, чтобы удивиться отсутствию слуг во дворе, не оставалось, поэтому он просто постучал. Дверь распахнулась через считанные минуты, хотя мушкетеру показалось, что прошло неимоверно много времени, и на крыльцо выглянула служанка графини... Имя ее Атос вспомнить уже не смог. Он попытался что-то сказать, но измученный организм достиг своего предела, и мушкетер снова потерял сознание...

Пока слуги переносили бесчувственного мушкетера в комнату, устраивали на кровати, освобождали от плаща, колета и рубашек, он был без сознания, а когда кузина принялась за его рану, постепенно начал приходить в себя. Но сил открыть глаза или как-то пошевелиться еще не было, а голоса графини и ее служанки доносились простым шумом, слов раненый не разбирал. Когда же аккуратные, быстрые руки наконец оставили его в покое, чем-то укрыв, сознание соизволило проясняться скорее. Мушкетер только не мог пока взять в толк, как ему так быстро оказали помощь, едва ли у кузины в доме так кстати оказался лекарь. Хотя кто сказал, что быстро... Он снова не знал, сколько времени провел без чувств.
- Оливье! Оливье, братец! - обращенные к нему слова молодой женщины пробились сквозь звон в ушах.
Братец? Изабель?! Да нет же, наверняка у меня уже началась лихорадка... Вообще для начала глаза бы открыть.
- Сестренка... - едва слышно отозвался Атос, стараясь сфокусировать взгляд на лице склонившейся над ним кузины. Получалось пока плохо, но кружку в ее руках он кое-как разглядел и поморщился, не представляя, чем его сейчас будут поить. - Мадам графиня... Как вы выражаетесь.
Выговорив все, на что сейчас был способен, мушкетер ненадолго прикрыл глаза, надеясь, что Изабель расслышит в его реплике призрак юмора. В конце концов, она только что увидела его в таком состоянии, что краше в гроб кладут, не хватало еще сказать что-нибудь не то... Уж лучше хотя бы попытаться пошутить. В голове все никак не укладывалось, кто же оказал ему помощь, неужели действительно сестра? Он, конечно, знал, что от нее всего можно ожидать, а характер ее увлечений никак не подошел бы нервной барышне, падающей в обморок при одном только слове "кровь"... Но промыть рану, наложить - Атос чувствовал, что все уже сделано, - повязку... Слегка поморщившись не то от боли, не то от бессмысленных раздумий он решил просто спросить кузину прямо. Когда сможет, разумеется.
Насколько Атос сейчас мог оценить свое состояние, дело представлялось ему далеко не совсем печальным. Хотя если учесть потерю крови, время, проведенное на холодной земле, и дорогу верхом...
Только обо всем этом сейчас думать тоже не хотелось. Больше всего Атос был рад даже не тому, что второй раз вполне успешно пришел в себя, а тому, что находится сейчас в доме своей дорогой сестры. Единственного человека, которому он может доверять, как самому себе, и которого он любит всем сердцем.

Как мушкетёр и предполагал, прежде всего ему предстояло что-то выпить, но возражать он не стал, поскольку пить действительно хотелось. Не без труда, с помощью кузины, чуть приподнявшись, он сделал несколько глотков и почти сразу же закашлялся, не ожидая от напитка подвоха в виде ужасно горького вкуса. Кашель вызвал сильный приступ боли, Атос прикусил губу, отстраняясь от кружки и неосознанно потянувшись рукой к ране. Однако несмотря на поистине дрянной вкус, питье как-то почти сразу принесло пусть и небольшое, но облегчение, наконец позволив раненому смотреть на сестру не сквозь туман.
Пока он пытался отдышаться, за стеной раздался бой часов.
Девять... Половина дня из жизни куда-то делась. Наверное, здесь все же был лекарь, за это время он мог приехать, все сделать и уехать.
В ещё затуманенном сознании мужчины время несколько спуталось: из-за того, что он не знал, сколько времени дважды провёл без сознания, ему казалось, что он в особняке графини много дольше, чем на самом деле.
Не позволяя себе надолго закрывать глаза, Атос поднял просветлевший взгляд на сестру и встретился с её взглядом. Быть может, посторонний человек никак не заметил бы того, что выражало сейчас лицо Изабель, но только не кузен, знавший её больше двадцати лет, видевший в разных ситуациях... Как и она его. А потому он видел сейчас её страх - за него. На несколько мгновений ему стало стыдно, что он все же поехал не домой, не к кому-то из друзей, а к ней, испугал её, заставил волноваться... Но почти сразу же мушкетёр отогнал эти мысли. Он просто не смог бы поступить иначе - и, как ему казалось, не должен был. Но кузину нужно было успокоить.
- Как вы чувствуете себя? - сейчас, сразу он не мог ответить на этот вопрос полностью искренне.
- Ваш напиток невероятно бодрит... - наконец проговорил он, силясь снова улыбнуться. - Я чувствую себя значительно лучше, чем когда добрался до вашего дома, графиня. Все будет в порядке. Вы расскажете мне, что сказал лекарь? Он уже уехал?

Перехваченная рука, сжатое ненадолго запястье, взгляд сёстры - это были те важные детали, которые укрепляли мнение Атоса относительно правильности своего приезда к сестре. Разумеется, он был ранен не впервые, даже настолько тяжело, и ему случалось приходить в себя и в разных условиях, и в разном окружении, но когда рядом был по-настоящему близкий человек, это, без сомнений, было лучшим. Не говоря уже о том, что он пока и не представлял полностью всего своего положения, и не знал, как скоро ему была оказана помощь, тогда как направься он домой или к кому-то из друзей, эта самая помощь ему могла уже и не понадобиться.
Паузу, возникшую перед ответом сестры, мужчина расценил по-своему. Он подумал, что, видимо, его состояние настолько тяжело, что мужественная Изабель сейчас обдумывает, как ему это получше сообщить. Тем более, что волнение в её глазах он видел явственно. И когда мушкетёр уже собрался сказать что-то ободряющее, графиня заговорила.
- Лекаря здесь не было, потому он не мог ничего сказать, и уехать тоже не мог. Вашим лечением буду заниматься я.
На миг Атосу показалось, что даже раздайся сейчас гром, в декабре, это поразило бы его меньше. Непроизвольно округлившиеся глаза мужчины смотрели на сестру, не моргая.
- Не беспокойтесь, кузен, скоро вы вновь встанете в строй.
Бог мой, Изабель...
На этом мысли кончились, и несколько долгих минут Атос по-прежнему смотрел на сестру, не отводя взгляда. Даже боль, казалось, как-то утихла под натиском испытанного удивления.
- Сударыня, я не нахожусь с ответом... - осознав, что пауза несколько затянулась, тихо проговорил он, сам уже неуверенным движением ловя руку Изабель. - Моё уважение к вам, сестра, всегда было безграничным, но ваши слова делают его ещё больше... И я вынужден признать, что нуждаюсь в ваших пояснениях.
Говорить было трудно, и если голосом владеть Атосу ещё как-то удавалось, то легко сжимающая ладонь кузины рука дрогнула.

- Благодарю вас, кузен... Прежде, чем я вам отвечу, выпейте это. Залпом. Не беспокойтесь, вкус у настойки вполне приятный. - Сестра поняла его чувства, крепко держа его за руку, а также, очевидно, поняла и его состояние, собираясь снова чем-то напоить. Слова о вкусе мужчина оценил слабой улыбкой и послушно опустошил поднесенный кузиной бокал, чуть кивнув в знак благодарности.
На едва мелькнувшую в дверях камеристку Атос внимания почти не обратил, не отводя взгляд от Изабель. Однако слушая её объяснения, он на какой-то момент подумал, что у него все же уже началась горячка, и даже прижал ко лбу свободную руку, чтобы в этом убедиться, но жара не ощутил...
Медицина в виде увлечения. Развеять скуку. С помощью хитрости и угроз... Воистину, Изабель, я не должен удивляться, зная вас, но не выходит!
- Милая сестра, Господь свидетель, я поражен!.. - немного справившись с собой, проговорил Атос, не скрывая в голосе восхищения кузиной. - Ваши, как вы назвали их, увлечения и умения, не просто пригодились... - он вновь замолчал, подбирая слова и слегка сжав руку молодой женщины.
Чёрт побери, граф! Уж сейчас-то...
- Изабель... Ты спасла мне жизнь. Не впервые... Но - благодарю тебя.
Так-то. И ничего сложного. А остальное - потом...

Лёгкая улыбка снова мелькнула на лице Атоса, заметившего, как кузина залилась краской. На самом деле он готов был завалить её комплиментами и благодарить несколько минут кряду - да только и сил сейчас не находил, и слов, давно уже разучился это делать... Но он знал, что Изабель поймёт его чувства и из уже сказанного, и по пожатию руки, и по выражению глаз.
Поняла, дрогнула, как ни старалась - он видел - прятать от него свой испуг, закрыла лицо ладонями... Мушкетёр едва не дернулся, желая обнять её, но вовремя понял, что это плохо кончится. Вновь появилось чувство вины, навалилось на сердце...
Если бы я знал, что ты не просто примешь меня в своём доме и пошлешь за помощью, а сама окажешь мне её... Нет, мой Бог, я не знаю, как бы я поступил.
Ожидая, пока сестра возьмёт себя в руки, Атос осторожно коснулся рукой её волос и тут же убрал руку, опасаясь, что поддастся эмоциям и сам. Ничего, потом они ещё вспомнят эту историю со смехом... А пока нужно быть сильным.
- Могла ли я иначе, Атос... Оливье? Разве не сделал бы ты для меня того же? - от того, как это было произнесено, он даже вздрогнул, тут же прикусив губу от ощутившейся сильнее боли в боку.
- Разумеется, сделал бы, родная... - выдохнув, мягко проговорил Атос и снова взял сестру за руку, теперь это уже нужно было ей. - Не бойся, прошу тебя. Все позади, ты ведь сама сказала, что я скоро поправлюсь. Ты молодец.
Нет, так дело не пойдёт... Нужно срочно перевести разговор, а то мы сейчас оба...
- Раз уж вы нынче мой лекарь, мадам, расскажите, насколько все серьёзно и какие вы дадите прогнозы и рекомендации? И... Давно я здесь?
Вопреки первой части фразы, едва ли не нарочито бодрой, второй вопрос прозвучал растерянно, но мужчину это нисколько не смутило.

Услышав смех сестры, Атос тихо выдохнул. Она не стала бы смеяться, будь все совсем плохо, - значит, и с ним все будет в порядке, и её он испугал не до крайности... И, значит, тему он переменил совершенно не зря. После пережитого Изабель непременно нужно было расслабиться и, по-хорошему, выплакаться, - но грустить ей он мог позволить только когда сможет её твёрдо поддержать.
- Сударь, вам кто-нибудь говорил, что вы удивительный человек? - от этого непередаваемого тона захотелось зажмуриться, и он только снова улыбнулся, едва заметно пожав плечами. Говорил... Изабель и говорила, по особым случаям.
- Вы прибыли около часа назад. Относительно вашего ранения могу сказать только одно - вам невероятно повезло. Обычно с таким ранением люди лежат не менее месяца, и никогда нельзя сказать что-либо точно. У вас же... Рапира не повредила ничего важного, и, если будете слушать меня, то будете здоровы через десять дней. Рекомендации... я думаю, вам это знакомо - покой, перевязки, своевременный прием лекарств, здоровая пища и питье... Правда, не сегодня, есть вам нельзя еще несколько часов.
Атос несколько раз кивнул, слушая графиню и следя взглядом за её перемещениями, тихо хмыкнул на её оговорку о его послушании. Рекомендации ему действительно были знакомы, к сожалению, даже слишком хорошо... Но то, что им будет заниматься Изабель, по-прежнему в голове не укладывалось никак. Однако её уверенный голос, тщательно подобранные слова и точные характеристики только лишний раз убеждали в том, как она уверена в своих словах и действиях, как разбирается во всем.
Как же я пропустил это... Теперь уж точно наверстаем. И слушать вас я буду, права ведь не имею иначе!.. А повезло мне и вправду... Даже не помню, как. Увернуться вроде бы не успел... Впрочем, какая уже разница. Около часа... Все смешалось, право слово.
-А еще - полностью исключить меланхолию. - В голосе сестры прозвучал металл, так созвучный его собственному... Поморщившись не то от этих слов, не то от боли, мушкетёр вздохнул.
- Мне казалось, что я здесь много дольше... А ваши слова отрадно слышать, со своей стороны я обещаю вам полный покой и послушание, сестра. Сейчас я не голоден, но, если допустимо, попросил бы простой воды. Ваши снадобья весьма непривычны на вкус... - пить ему действительно хотелось, но эта просьба была призвана отчасти ещё и скрыть смущение, вызванное последними словами кузины. - Что до меланхолии, вы... Ты знаешь. Я постараюсь.
- Как это случилось, Атос?.. - вопрос молодой женщины, новые интонации в её голосе приводили в чувство лучше всяких лекарств, а изменившаяся поза, не укрывшаяся от его глаз, отозвалась уколом даже не в ране - в сердце. Атос снова вздрогнул, снова прикусил губу и прикрыл глаза.
- Я ехал к вам, кузина. Неподалёку от монастыря - никак не могу вспомнить его название - была стычка, мушкетеры Его Величества и гвардейцы Его... Его Преосвященства. Вторых было больше, - дальше, наверное, можно было и не пояснять. - Против меня оказалось трое и почти сразу...
Атос все же умолк. Говорить было нелегко, а рассказывать о том, как он приходил в себя и добирался до Шайо, и вовсе не стоило, мужчина прекрасно помнил взгляд Изабель и понимал, что как бы ни удавалось ей держать себя в руках, последняя капля всегда может случиться.

Этот взгляд... Сестра всегда понимала его лучше, чем кто бы то ни было. Вдоволь напившись и отблагодарив кузину еще одной улыбкой, раненый ожидал ответа на свой короткий рассказ, затаив дыхание. Ждал, наблюдал за Изабель... Когда она прижала пальцы к виску, закрыла глаза, тряхнула волосами - сердце в груди мушкетера испуганно замерло, а сам он едва не рванулся к ней, но вовремя спохватился, закусил губу, не отводя взгляда. Какой бы сильной - неимоверно сильной! - ни была молодая графиня, она оставалась девушкой, и некоторые вещи было сложно перенести даже ей, а нетрудно было догадаться, что именно ей сейчас представлялось. Но Атос в ней ни секунды не сомневался.
- Мужчины...
Мушкетер усмехнулся, тут же выдохнув - малейшее движение отдавалось в боку, а рука, поднятая, чтобы убрать упавшие на лоб волосы, казалась чугунной и непослушной. Не понять его графиня не могла, как не могла и осудить, но вот так, с легким укором... И за это он тоже был ей благодарен. Если бы не такое ее к нему отношение, многое бы в его жизни было совсем иначе... Если бы было вообще.
Граф, не надо. Не теперь.
- Изабель... - скорее выдохнул, чем проговорил Атос, по-прежнему глядя прямо на кузину. - Я знаю, что вы меня понимаете и не судите. Там многим... Пришлось куда хуже. Не нужно... Скажите, я... Я не отвлек вас от чего-нибудь важного? - в тихом голосе мушкетера мелькнула едва различимая улыбка: ответ сестры он знал заранее. - Если же нет, посидите здесь немного... Мы так давно не виделись. Расскажите о своем переезде, о матушке...
Много говорить не удавалось, но Атос не сомневался, что Изабель поняла, к чему он клонит. Им еще обязательно предстоит вернуться к разговору о занятиях графини медициной, но сейчас было нужно совершенно другое. Обоим.

Разглядев преображение в лице кузины, в ее улыбке, глазах - во всем облике, - Атос даже прикрыл глаза от облегчения. Продолжи они тему его "приключения", это могло бы стать опасным для нервов графини... И его собственных, чего греха таить. Несмотря на все события своей жизни Атос эту самую жизнь любил крепко, ни за что не желая с ней расставаться.
- Милый кузен, Вы не меняетесь со временем! Конечно, я останусь с Вами, и нам есть, о чем побеседовать. Но, простите мою прямоту...  Вы справитесь? Как Вы чувствуете себя?
Теплота, забота и даже тревога в голосе кузины были для раненого сейчас целебнее любого бальзама. Пусть они и не могли уменьшить боль физическую, по крайней мере, сразу, но значительно уменьшали степень душевных терзаний мушкетера. Который уже уверился совершенно, что поистине верно решил ехать к сестре.
Справлюсь ли я? Да разве есть у меня право не справиться... Тем более, на ваших глазах. Что до того, меняюсь ли я... Я меняюсь, и кому, как не вам, знать это. Но вы всегда могли найти во мне любом меня прежнего...
Атос старательно прислушался к своим ощущениям. Он не был еще способен высказать вслух все то, что творилось сейчас в его голове, но уже хотел просто быть собой.
- Менюсь, любезная кузина, но прежнего остается немало... Я рад, что вы здесь. Что я здесь. - Он улыбнулся немного виновато. - Я справлюсь, Изабель. Куда хуже было бы сейчас просто лежать...
Атос старался звучать как можно более бодро, но это давалось весьма нелегко, пришлось взять небольшую паузу и медленно вдохнуть и выдохнуть. Весьма красноречиво, перед словами о собственном самочувствии...
- Я себя чувствую, это ведь главное? В таком ключе даже то, что боль я тоже чувствую, смотрится весьма жизнерадостно...
Мушкетёр даже не пытался просто отшутиться, как могло бы показаться со стороны. Боль действительно была на удивление терпимой, хотя он осознавал, что может еще и стать хуже, а если не шевелиться и не усердствовать особо с речевыми изысками, то состояние и вовсе оценивалось вполне удовлетворительным. И мужчина понимал, что даже если ему сделается хуже, он не станет скрывать это от Изабель.

- Замечательно! - Сказано кузиной было одно, а вложено в это слово - совершенно иное, и Атос почти незаметно улыбнулся, прекрасно ее понимая. - Тогда лежите спокойно, мне нужно отдать несколько распоряжений, и я к Вам вернусь. Надеюсь, Жасмин не помешает Вам?
- Нисколько.
Прозвучало чуть тише, чем мушкетеру хотелось бы, но на самом деле он был даже благодарен сестре за предстоящую передышку. Все же он при ней храбрился и сдерживался, и Изабель это прекрасно понимала, а он знал, что она понимает.
Графиня кивнула, вышла, и Атос закрыл глаза, шумно выдыхая. Камеристку сестры он знал давно, она его не побеспокоит и панику тоже не поднимет, буквально только что, явившись к дверям дома в столь неподобающем виде и состоянии, он в очередной раз мог оценить выдержку и сообразительность Жасмин.
Девушка чем-то шуршала, негромко стукала и звенела, но Атос не открывал глаз. Спать не хотелось, но сил наблюдать за происходящим в комнате пока тоже не было.
Жасмин закончила уборку быстро, исчезла практически бесшумно, только чуть стукнули одна о другую створки двери. Атос еще раз медленно вдохнул, выдохнул, сжал пальцами край одеяла, но не без удивления признал, что чувствует себя куда лучше, чем ожидалось.
Такими темпами вы, граф, вправду быстро встанете на ноги и перестанете пугать кузину.
Те же створки негромко сообщили о возвращении Изабель - ее шаги Атос узнал сразу и тут же открыл глаза. Бледность графини, ее поза, расслабленная только с виду, заставили мушкетера снова вздохнуть - и, разумеется, снова поморщиться, с дыхательными упражнениями все же следовало пока быть осторожным. Взгляды брата и сестры встретились, и улыбка в глазах одной отразилась в глазах другого.
- Что ж, я вернулась... Вы просили меня рассказать, что да как, но, признаться, я несколько взволнована, и мысли путаются. Что бы Вы хотели услышать в первую очередь?
Атос чуть улыбнулся, выпуская из пальцев одеяло, дабы не тревожить Изабель этим жестом. К тому же, острой необходимости в нем он уже не ощущал.
- Я очень рад вашему возвращению, кузина, и умоляю вас не волноваться. Насколько это возможно... В первую очередь, я хотел бы спросить вас о здоровье вашей матушки. Я... Давно не писал ей и мало осведомлен.
Атос в действительности писал любимой тетушке много реже, чем хотелось бы и чем когда-то ранее. Но графиня де Бражелон не отличалась лояльностью взглядов своей дочери и, хотя ни в чем не винила племянника, Атос прекрасно понимал ее мнение на сей счет, потому писать ей было просто физически сложно. Атос очень сожалел об этом и всегда расспрашивал о здоровье графини сестру.

- Особенно если не будет повода.
Губы мушкетера едва заметно дернулись, но не сложилось ни улыбки, ни гримасы боли. Хотел бы он, чтобы не было повода... Хотел бы, но не мог пообещать ни себе, ни, что самое страшное, кузине. Был уже один повод, самый страшный и потянувший за собой все остальное, изменивший его неотвратимо, заставивший и заставляющий по сей день поступать определенным образом. И Атос понимал, что не давать сестре поводов для волнений он сможет только не общаясь с ней вовсе, но это было бы слишком. Слишком тяжело, слишком неправильно для обоих. Порвав с прошлым, Атос оказался не в силах обрубить последнюю нить, самую крепкую, но не жалел об этом. Практически никогда.
Слова о старшей графине вызвали на омраченном было нерадостными мыслями лице раненого слабую, но теплую улыбку. Тетушка не меняется, чего бы, к несчастью, ни случилось ей пережить, и ее стойкости, которая была заметна невооруженным глазом и в кузине, Атосу оставалось лишь поражаться и восхищаться ей.
На миг вспомнилась собственная реакция на переезд сестры в Париж. Атос испытал радость пополам с ужасом, облегчение пополам со страхом. Ему тогда казалось, что он тогда уже не сможет сохранять свою маску, свой облик перед сослуживцами и друзьями, но на деле оказалось, что не только смог, но еще и оказалось это теперь легче. То только было досадно молодому мужчине, что он едва ли сможет оправдать радость старшей графини. Что он сейчас может сделать для Изабель, простой мушкетер, тратящий свою жизнь на что придется... Да если бы тетушка знала о сегодняшнем происшествии, Атосу страшно было представить ее возможную реакцию. Хотя, может статься, он и заблуждался, одолеваемый своими демонами.
- Рад слышать столь добрые вести, - Атос заговорил, не позволяя себе вновь задуматься надолго. - Особенно о ее поездке. Но не опасен ли дальний путь зимой? Или она отправилась раньше и будет гостить там до весны?
Госпожу Триаль Атос не помнил, легкий туман, клубящийся в голове не то от раны и переохлаждения, не то от снадобий графини, не то от всего вместе, мешал сосредоточиться и начисто скрывал под собой то, что не считалось важным именно сейчас.
- Возможно, слышал, но не могу сейчас припомнить... - признался он, зная, что кузина все поймет по одному уже его "сейчас". И застыл, наблюдая с ней, а после едва не рассмеялся, в последний только момент удержавшись мыслью о недопустимости таких действий в нынешнем состоянии. Улыбнулся только куда увереннее и раскрыл лежащую поверх одеяла ладонь.
- Разумеется!.. Вы неисправимы, мадам графиня...

- Милый Атос...
Мушкетер, удивленный этим тихим обращением, поднял взгляд на графиню.
- Я счастлива, что вы мой брат.
Атос буквально на долю секунды прикрыл глаза, чувствуя, как перехватило дыхание. За свою не слишком еще долгую жизнь граф, а затем мушкетер видел немало людей, общался с ними, наблюдал за ними... Но никто, кроме его собственной сестры, не умел - так.
Осторожно вдохнуть получилось, а вот ответить - нет, только прикрыть снова глаза. Но Атос знал, что Изабель его поймет - снова. Сейчас, терзаемый болью и, совсем немного, былыми демонами, он не мог и даже не хотел скрывать то, что переживал и чувствовал, тем более, от кузины. А поскольку она всегда ухитрялась понять даже больше, чем он бы иной раз хотел, то сейчас он для нее и вовсе открытая книга, нужны ли тут слова...
- Если вы... - голос внезапно дрогнул, пришлось сделать паузу, окончательно восстанавливая дыхание. - Если вы соберетесь писать графине в ближайшее время, - Атос подразумевал те дни, которые он проведет в особняке кузины, - Сообщите мне, я отправлю ей письмо вместе с вашим.
Запах лаванды, нежно любимый Атосом уже много лет, показался сейчас жизненно необходимым, и он осторожно кивнул, насколько позволяла его поза. Впрочем, нужно признать, его устроили с максимальным комфортом не только для раны, но и в принципе.
- Буду признателен, - он сопроводил свой жест и словами. Говорить было несколько трудно, но наедине с Изабель добровольная молчаливость мушкетера всегда трещала по швам.
- Извините, что вновь перебиваю нашу беседу. Проследите за пальцем.
Графиня внезапно отвлеклась от лаванды, и Атос несколько удивленно, но молча выполнил ее просьбу. Не стоило и надеяться, что она не станет замечать его недомогания, а о методах, которыми кузина будет это устранять, мушкетер предпочитал не думать.
Проследить за пальцем получилось без труда, но по окончании маневра Атос ощутил усилившееся головокружение и вновь прикрыл глаза. Снова молча, надеясь только, что сделанные Изабель выводы не окажутся слишком для нее печальными.

- Не станем, - Атос улыбнулся в ответ, безусловно таким решением довольный. Еще чего не хватало - рассказывать тетушке о том, как он явился к ее дочери весь в крови, с дырой в боку и вынудил ее себя спасать... Масштабная шалость, ничего не скажешь.
Голова кружилась. Открыв глаза, мушкетер старался удержать мысль о лаванде - как самую положительную сейчас на общем фоне. Однако выражение лица кузины, хорошо им распознаваемое даже в таком состоянии, сулило ему явно что-то менее приятное... Но испуга в ее глазах Атос не увидел. И был готов стерпеть что угодно, чтобы его там и не появилось.
- Я знаю, что вы не станете спать сейчас... Потому постарайтесь не очень сильно дернуться, кузен. Вы не возражаете, если я придержу вас?
Спать действительно не хотелось. При одной мысли об этом появлялось слишком стойкое ощущение, что проснется он потом нескоро и все-таки свалится в горячку. А еще не хотелось, чтобы остаток дня тоже выпал из жизни, тем более, когда Атос у любимой сестры. Мелькнула, правда, мысль о том, что сестре как раз следует дать отдохнуть, но мушкетер был уверен полностью, что она не уйдет от него, даже если он заснет, а потому лучше ему хотя бы какое-то еще время все же поддерживать беседу. Правда, действия кузины, а особенно ее слова, заставили Атоса сомневаться в том, что он будет на то способен.
- Постараюсь... - прозвучало несколько настороженно, Атос, не любивший в общем-то все лечебные процедуры, невольно напрягся. - И не возражаю.
Разумеется, он возражал бы, будь все несколько иначе, но добавлять собственным неразумным поведением работы Изабель все же не собирался. А ее сила была ему давно известна, в нынешнем своем состоянии он точно может рассчитывать на ее поддержку и в этом смысле.
А рассчитывать пришлось... Едва только его осторожно, но крепко обхватили руки кузины, привычно (и непривычно одновременно, но размышлять над этим парадоксом сейчас точно было невозможно) жесткие и уверенные, а возле лица оказалось явно не лавандовое масло...
Совсем не дернуться не получилось, и Атос невольно зашипел от усилившейся в несколько раз боли, кашлянул, неосознанно цепляясь за одну из удерживающих его рук и яростно смаргивая навернувшиеся на глаза слезы. Ничего подобного ему ранее не доводилось испытывать ни после одной из переделок, и мушкетер хотел было спросить (когда, разумеется, сможет), что это было и зачем... Но внезапно ощутил, что голова не кружится. Совсем.
Ощущение было сравнимо с тем, как если бы он, мертвецки пьяный, внезапно получил ушат ледяной воды на голову. Сравнение, конечно, озвучивать Изабель не стоило, незачем ей знать, что кузен его сделал, основываясь на собственном опыте, потому Атос молчал. Выравнивая дыхание, не отпуская руки кузины - а ведь раньше он не испытывал всю ее силу на себе настолько! - и продолжая смаргивать слезы, но даже не испытывая от того особенной неловкости.

Руку Атос выпустил все же самостоятельно, принимая платок и медленными, неточными ещё движениями отирая слезы. Слабо улыбнулся, чуть покачал головой. Перечисленное кузиной едва ли особенно пояснило ему суть произошедшего, но чудодейственный эффект у ароматного снадобья было не отнять.
- Не могу сказать, что все эти названия мне понятны, но их действие я почувствовал, - все с той же слабой улыбкой проговорил он, когда наконец смог владеть голосом. Боль в боку тоже вернулась в степень терпимой, особенно когда мушкетер последовал настоятельному (силу рук графини он все же только что прочувствовал на себе) совету Изабель и расслабился, насколько мог.
Короткий осмотр, произведенный кузиной, дал раненому ещё немного времени прийти в себя, а результат этого осмотра, довольно явственно отразившийся на её лице, позволил расслабиться ещё больше. Изабель явно была взволнована его состоянием, но не напугана, не паниковала, значит, все действительно будет хорошо.
Конечно, с такими сумасшедшими снадобьями.
..  - пронеслось в голове Атоса. Весьма, надо отметить, прояснившейся голове.
- Теперь хорошо. И не стоит излишне храбриться, Атос...
Снова короткая улыбка. Знать бы, где начинается это "излишне"... Эти границы давно уже были для него стерты. И, если задуматься, не только для него - Изабель он тоже видел в разные моменты и реакции её прекрасно знал. Это семейное...
Проследив за перемещениями графини, Атос отреагировал на поплывший по комнате любимый аромат очередной улыбкой и протянул Изабель платок.
- Будет превосходно. Как вы здесь устроились,
сестра?