Атос увидел и понял, но о соделанном не жалел. Он хоть и раненый, но мужчина, а Изабель - женщина, мало того, ещё и одна из немногих (всего лишь двух) женщин, которых он уважал и любил. Потому в любом случае он должен о ней заботиться.
Жасмин мушкетер проводил задумчивым взглядом. Разумеется, подобное поведение камеристки кузины было для него не внове, но накануне оно отличалось столь разительно, что Атос успел позабыть о том, как девушка ведёт себя обычно. Возможно, стоило спросить об этом Изабель - от мушкетера не укрылся её вздох, - но явно не прямо сейчас. Расходовать силы следовало осторожно, как бы ни претило это раненому.
Разумеется, Изабель его поняла ответив насчёт овощей, и Атос не удержал чуть смущенной улыбки. Можно - это хороший знак. Очередной.
- Благодарю и буду рад. Завтракали ли вы, кузина?
Бульон пах вкусно, вновь пробуждая чувство голода, и Атос, убедившись, что опора из подушек надежна, а на некоторые движения руками он способен, обхватил кружку ладонями и осторожно сделал первый глоток. Блаженно сощурился... Вкусно было очень, куда больше, чем ожидалось по аромату. Однако держать большую глиняную кружку ослабевшими руками было довольно нелегко, и пить приходилось медленно. Впрочем, после столь долгого перерыва между приёмами пищи это едва ли было плохо.

Атос кивнул, он эти привычки кузины знал с юности, если не вообще с детства. Она практически всегда просыпалась раньше него, даже если накануне они вместе засиживались заполночь.
Под взглядом Изабель мушкетер смутился, но его движения не стали оттого более скованными или неловкими: сестре было можно. Но не успел он спросить, чем вызван её смешок, как оказался сражен короткой фразой...
- Вы на редкость мило выглядите сейчас, Лив.
Как, спрашивается, на это реагировать?.. Со словами Атос не нашёлся и не то пожалел, не то порадовался, что не обладает способностью сестры легко краснеть. Однако ответить ему, прячущему взгляд в пустеющей кружке, ответить что-либо не дали.
- Как вам нравится это блюдо?
Умеете, кузина... И всегда вовремя.
- Очень. Признаюсь вам, что ранее я был склонен воспринимать бульон скорее как часть лечения, однако сейчас это совершенно точно не так. - Атос временно оставил чашку, пробуя мелко нарезанные овощи. Их он любил не слишком, но поданный Жасмин салат тоже оказался весьма приятен на вкус. - Действительно вкусно, кузина. Благодарю вас и повара.
Слова были подкреплены улыбкой, чуть усталой, но ясной и искренней.

- Зурия? - повторил Атос, подцепляя ещё немного салата. - Необычное имя. Восточное. Надеюсь, память меня не подводит, и вы действительно её ранее не упоминали...
Кто бы мог подумать, что от еды можно устать. Однако именно это сейчас и случилось с Атосом: внезапно накатила волна слабости, задрожали руки, едва не помешав допить остатки бульона. С салатом раненый до конца все же не расправился, но чувствовал себя не в силах проглотить больше ни кусочка. Отодвинул тарелку, повернул голову к кузине и наткнулся на её взгляд... Странный взгляд, ему незнакомый. Он не раз видел её за любимым увлечением (в отличие от нового увлечения, последствия которого испытывал на себе второй день), но не встречал такого взгляда, тем более, направленного на себя. Или он чего-то не понимал...
- Изабель? - не удержался от вопроса Атос, в тот же момент не преминув даже в настигшей его слабости воспользоваться лежащей на краю столика салфеткой. - Что-нибудь не так?

- Не упоминала, я нанимала ее уже после переезда. Она действительно с востока, а именно - из Турции...
Из Турции... Изабель была верна себе. Атос отложил эту тему в мысленную копилку тех, которые непременно стоит обсудить с сестрой - когда ему не потребуется отдыхать каждые четверть часа.
Тем временем его вопрос, по-видимому, был кузиной понят несколько иначе: мушкетер поймал на себе внимательный взгляд, несомненно собирающий сведения о его состоянии. Что ж, закрываться от Изабель у него и в мыслях не было.
- Как себя чувствуете? Не требуется вмешательство?
И действительно, графиня восприняла его вопрос через призму заботы о нем же самом... Атос слегка улыбнулся.
- Устал, не более того, - кривить душой не было ни смысла, ни желания. - И благодарю вас за трапезу, но, боюсь, пока я вынужден её окончить. Вмешательство - не думаю, сестра.
К тому же, ему наверняка и без просьб грозят снадобья и настойки в самое ближайшее время. Атос хотел было ещё заговорить о записках, но с сомнением посмотрел на все ещё дрожащие руки, и понял, что - не сейчас. Ибо допустить то, чтобы простые записки товарищам были написаны не его рукой, он не сможет ни при каких условиях.
- Я, очевидно, слишком увлеклась... Вы позировали когда-нибудь портретистам, кузен?
Атос в этот миг возвращал салфетку на столик - и дрогнувшей рукой едва не уронил с него пустую кружку. Позировал... Перёд собственной свадьбой.
- Единожды, Изабель. - Долго молчать и пугать сестру было нельзя, а причину его реакции она поймёт все равно, потому мушкетер ответил сразу, тихо и кратко. - Незадолго до тех событий. Но почему вы спрашиваете? 
Вопрос прозвучал на грани между резкостью (ни в коем случае не в адрес сестры!) и беззаботностью.

Видимо, он все же на какое-то время закрыл глаза и в своей слабости упустил это, потому что совершенно не понял, когда Изабель успела убрать столик с посудой, и очнулся только от прикосновения горячих рук сестры к собственной.
- Простите!.. Простите...
Прикусив губу, Атос сам готов был себя ругать: выдержка ему изменила, и притом в самый неподходящий момент.
- Перестаньте, сестра, все в порядке, - он смог проговорить только это, несильно сжимая руку кузины в ответ.
Ты же знаешь, что я все равно никогда об этом не забываю...
Взять себя в руки Атосу все же удалось, и довольно быстро, благо и Изабель заговорила о другом, ответила на его вопрос. А учитывая, каким оказался ответ, отвлечься от боли - и не только в боку - оказалось проще простого.
Их взгляды встретились, и Атос свой, удивлённый донельзя, не отвел, находясь с ответом.
- Я в вашем распоряжении, сестра. Это замечательная идея. И... Я польщен.
Мушкетер не кривил душой. Мнение сестры имело для него огромное значение, любое мнение, о чем бы то ни было, и если она хотела сделать такую куклу... Это было по меньшей мере занятно, а ещё действительно очень лестно. Атос улыбнулся кузине, по-прежнему не отводя взгляда.

Атос медленно, едва слышно выдохнул. Справились. Возможно, потом они обсудят и это... Возможно, и нет.
Держитесь, граф.
Мушкетера всегда восхищало то, как живо могла реагировать Изабель. Вот и сейчас он с трудом подавил порыв обнять её, зажмурившуюся, засиявшую, - объятия бы явно закончились для него плохо.
- Не благодарите, Изабель. Я буду только рад. И времени у нас предостаточно, - Атос снова улыбнулся, обдумывая вопрос графини. Даже если бы он хотел лечь, сделать это, затем снова садиться и ложиться опять будет на порядок тяжелее, чем просто остаться полусидя.
- Пока не стану, если вы позволите. Я бы написал ещё немного позже пару записок, - мушкетер не без интереса пронаблюдал за служанкой, невольно улыбнувшись ей в ответ. Перевёл взгляд на окно, посерьезнел. - Не стану возражать.
Слабость ещё терзала раненого, а дышалось ему достаточно легко для того, чтобы предпочесть тепло притоку свежего воздуха. Атос пошевелился, нахмурился и постарался расслабиться на подушках, которыми был буквально окружен.

Ошарашенный Атос не успел, не посмел даже шевельнуться, во все только глаза глядя на сестру. Подобного она не позволяла себе давно... Или он, пусть и невольно, не позволял ей, будучи постоянно собранным и закрытым. Сейчас же сохранять привычную уже хладнокровность было сложно и физически, и морально, чем в самом лучшем виде и воспользовалась Изабель. И сейчас Атос готов был поклясться, что если покраснеть ему все же не удалось, то менее бледным он стал наверняка.
- С записками стоит немного повременить, но сегодня, думаю, вы их даже отправите.
То, что кузина считала, как и сам Атос, безусловно радовало, он же был уверен, что отправит. В любом случае, это необходимость: ему завтра на службу и паники в полку не хотелось бы.
С лёгким кивком проводив графиню взглядом, раненый выдохнул, закрывая глаза. Чем бы там сейчас сестра ни занималась, ему полученная передышка была необходима, тем более, что бок давал о себе знать все больше. Атос потянулся было рукой к повязке, но вовремя остановился, вытянул руки поверх одеяла и постарался сосредоточиться на дыхании.
Кузина вернулась быстро, но если слабость в покое отступила, то боль только усиливалась пуще прежнего. Открыв потемневшие глаза, мушкетер поморщился, обдумывая, как ответить Изабель.
- Болезненно, - ничего лучшего за короткую паузу в голову не пришло. Да и сестра наверняка видела все сама, он понял это по её глазам.

Атос принял бокал, щурясь от боли, выпил, как было велено, залпом, скривился. Ощущения были не из приятных, но если это снадобье вернёт боль в терпимые рамки, он будет принимать его, сколько понадобится. Тем более, зная, чего ожидать, уже получилось сдержать желание закашляться.
- Спасибо, Изабель. Вода. Буду благодарен, -  разных вкусов для него пока было достаточно, а вот простой, чистой и прохладной воды захотелось нестерпимо.
Ожидая воду и понемногу притерпевшись к боли (а ещё уговорив себя, что потерпеть надо совсем чуть-чуть и скоро станет легче), Атос наблюдал за кузиной. И почти сразу нахмурился, но уже не от боли. Изабель вернулась явно сама не своя, говорила с ним тоже совершенно не так, как несколько минут назад... А поскольку его она не осматривала и он сам поводов не давал, едва ли перемена её настроения была связана с ним.
- Изабель? Что-нибудь не так? - тон голоса мушкетера поменялся мгновенно, а сам он едва удержал себя в том же положении, отчаянно желая сейчас если не встать, то хотя бы полноценно сесть.

Атос благодарно и столь же искренне улыбнулся в ответ. Не может, безусловно не может - в этом вся Изабель. С удовольствием напился воды, смывающей дурной вкус настоя и даже будто бы придающей сил, молча подождал, пока кузина проверит пульс, и кивнул следом за ней. Конечно, будет, непременно. И все же ему случалось терпеть и худшее, потому в своих силах мушкетер был уверен. Куда более, по крайней мере, чем накануне.
Но Изабель его тревожила всерьёз. Этот смех её кузен хорошо знал, слишком хорошо, и едва не дернулся ей навстречу. Даже вчера - во всяком случае, пока он был в сознании, - Изабель не выглядела столь мрачно, а Атос немного мог бы назвать того, что могло так вывести её из себя. И её слова его опасения только усугубили.
- Не вполне. Я расскажу вам все, Атос, только... Я просто в ярости, извините. Можно, я хоть немного успокоюсь? И вам тоже станет легче...
Атос прикусил губу, подавляя вздох.
В ярости? Мой Бог, Изабель, только скажите, кто вас обидел.
Предположения у мушкетера, конечно, были. Едва ли кузине доставили какое-нибудь известие, а сама она особняк не покидала, из его комнаты и то едва отлучилась. А из тех, кто находился в доме, пожалуй, только один человек мог вывести графиню из душевного равновесия.
- Не нужно извинений, Изабель. Я выслушаю вас в любую минуту, но все же прошу не делать скидки на, - короткий взгляд на собственный бок, - моё положение. Я в силах выслушать вас, и коль скоро я оказался рядом, когда у вас что-то произошло, я к вашим услугам. 
Фраза получилась длинной, хотя Атос и говорил ровно и негромко, но действие обезболивающего уже начинало ощущаться. Как нельзя более кстати.

Атос прекрасно понял, что произошло у окна, и в этот раз все же дернулся, никак не способный привыкнуть к способам сестры приходить в себя. Бок тут же резануло болью, раненый вынужденно замер, не издавая ни звука и благодаря небеса, что Изабель сейчас его не видит. Когда же она повернулась к нему и заговорила, он уже был разве что бледен.
И становился, кажется, ещё бледнее по мере того, как графиня рассказывала, что произошло. Дворянская честь, дворянская репутация были для Атоса понятиями верховными и свято неприкосновенными. Изабель относилась к этому несколько иначе - вспомнить только, как она совсем недавно весело рассказывала ему, какая слава сложилась о ней в округе. Но одно дело - выводы недалеких умов, сделанные на основании того, в чем они нисколько не смыслят, и совсем другое - сплетни.
Женщины... Атос скрипнул зубами, отчаянно стараясь сильно все же не напрягаться. К Изабель это, разумеется, не относилось, как, к слову, и к её верной Жасмин, но мадам компаньонка...
- Я знаю, кузина, что вам не слишком важна ваша репутация в свете, - мушкетер заговорил не сразу, но голос его звучал ровно и с отблесками стали. - Но также знаю и понимаю то, что вас разозлило. Вы позволите мне задать два вопроса?
Вернее, боюсь, даже три. 

Атос мысленно порадовался, что все же остался сидеть, в противном случае, все кончилось бы наверняка куда плачевнее. Эмоциональности он не утратил даже после... Даже после, хотя старался, чтобы этого не видел никто.
Он смотрел на Изабель, обдумывая, как ему лучше задать эти самые вопросы, и внезапно понял, что таким тоном, каким сейчас отвечал, обычно вызывает на дуэль. Запоздало ужалила совесть: не стоило бы демонстрировать этот тон сестре... Но у него от неё нет тайн тоже.
- Благодарю. Но прежде... - Атос перевернул правую руку ладонью вверх в приглашающем жесте. - Идите сюда, сестра. Я рядом. И мой первый вопрос будет о том, знает ли ваша компаньонка об этом, о том, что я здесь?
Тон голоса мушкетера уловимо потеплел - для кузины. Его же вопрос был обусловлен тем, что он это все так не оставит. Для Изабель Атос - единственный защитник, и с каким бы успехом сестра ни доказывала, что прекрасно может постоять за себя сама, в некоторых вопросах мушкетер просто обязан был вмешаться. Конечно, в его нынешнем положении ему только и вмешиваться, но так продолжаться больше не может. И если Атоса не убило давешнее приключение, то беседу с мадам он точно переживет.

Размышляя, Атос спокойно ожидал, не убирая руки, и заулыбался, когда сестра приблизилась, села рядом и взяла его за руку. После отдыха, еды и лечения рука эта была тёплой, теплее даже пальцев графини, и Атос чуть сжал их, согревая и наблюдая, как меняется выражение её лица. То, что девушка пока молчала, прикрыв глаза, нимало мушкетера не беспокоило. Торопиться было абсолютно некуда, а вот успокоиться кузине стоило как можно скорее. Атос продолжал наблюдать, замечая малейшие изменения, все оттенки чувств, все, что отражалось сейчас на родном лице. Он не сомневался, что Изабель была готова лицом к лицу встретить новую напасть в старом лице комнаньонки, но не мог этого допустить и знал, что она это понимает. И, что самое главное, принимает. Что сильная и независимая мадам графиня доверяет ему и позволяет себе встать за его спину, опереться о его руку.
И Атос не имел права её подвести, что бы у него ни происходило, что бы ни случалось с ним. Кто бы знал, сколько раз это спасало ему жизнь...
- Она не уверена в этом, знает лишь, что в доме гость. Никто из слуг ее не любит и говорить с ней не особенно хочет.
Изабель явно успокоилась, это было слышно по голосу и ясно по построению фразы, и мушкетер мысленно поздравил себя с правильно выбранным первым вопросом. Чуть кивнул.
- Прекрасно. Вы обмолвились, что её слова касаемо вашего переезда в Париж - самое безобидное. Могу ли я узнать остальное?
Разумеется, Атос не сомневался в том, что дальше действительно было хуже. Из-за ерунды кузина бы не расстроилась. Однако дворянин, помещик и судья в своих землях, он привык собирать все доводы и доказательства, чтобы после судить и выносить приговор. И у мадам компаньонки судьба могла пойти по весьма разным путям в зависимости от того, что услышит сейчас Атос.

Не заметить то, что столь явно отражалось на лице Изабель, было невозможно, и Атос заметил. Но ответа кузины ожидал молча, со спокойным терпением. Он не сомневался, что она ему доверится: сложившуюся ситуацию могли разрешить либо он, граф, старший родственник Изабель, мужского, что немаловажно, пола, либо графиня де Бражелон, её матушка. И Атос не сомневался, что кузина предоставит это ему, и даже не потому, что старшая графиня в отъезде.
- Вы намерены говорить с ней лично?
Усмешка сестры была Атосу ясна. Не недоверие, нисколько, но целый ворох того тёплого, что было между ними и что не всегда возможно выразить словами. На вопрос мушкетер просто кивнул. Он заговорит потом, позже, когда Изабель ему все расскажет.
Только, слушая заговорившую дальше графиню, он вдруг поймал себя на том, что третий свой вопрос каким-то непостижимым уму образом забыл. Проклятая слабость все же мешала мыслить столь же свободно, как прежде... Атос решил понадеяться, что это было что-то не слишком важное, либо выяснившееся само, либо могущее вспомниться позже,и весь обратился в слух.
Во время рассказа он несколько раз едва уловимо менялся в лице. Разумеется, он не знал многого из того, что слышал сейчас, и моментами был открыто удивлён, но сестру не осуждал. Её жизнь, её право... Они оба много пережили - и справлялись с этим, как умели. И Атос готов был признать, что она справляется куда лучше. Что до слухов... О ком их в эти времена нет? Ему подумалось, что узнай достопочтенная мадам дю Мерлен, что граф де Ла Фер носит простой мушкетерский плащ и вваливается вечером в дом своей кузины, раненный на дуэли, её бы наверняка хватил удар. При этой мысли губ Атоса коснулась лёгкая улыбка, адресованная также и графине, чтобы её подбодрить.
- Благодарю вас за подробный и обстоятельный ответ, сестра, - начал он, совсем недолго обдумав услышанное. - Мне в любом случае хотелось бы узнать то, что вы сейчас поведали. Что до вашей мадам... Вы наделены добродетелью терпения куда больше, чем я предполагал, Изабель, если не выставили её вон после всего, что она сотворила, - лёгкий, совсем короткий смешок, почти даже не болезненный для раны, но наверняка способный несколько разрядить обстановку. - Я не столь терпелив, сестра, а потому, пользуясь тем, что я здесь, предлагаю вам наконец решить эту проблему. Мадам дю Мерлен заслужила быть отосланной к себе в провинцию как можно скорее.
Вашей матушке я сообщу об этом в том же письме, что мы обсудили недавно. 
Однако нельзя не признать, что говорить с компаньонкой придётся несколько позже... - с досадой подумал Атос, медленно выдыхая после довольно утомительной собственной речи.

- Вы думаете обо мне лучше, чем я есть, Лив.
Атос чуть улыбнулся.
О нет, милая сестра, нисколько... Это вы всегда думали обо мне лучше, чем есть я.
- Отнюдь, сестра. Тем более, хоть вы и ссорились, она оставалась при вас, тогда как вы могли отказать ей от места много ранее, имели право. Вам делает честь, что вы так не поступили,
но всему бывает предел. 
Порыв кузины раненый заметил и успокаивающе взмахнул ресницами. Все в порядке, он справляется. Он действительно справлялся, настои сестры давали свой эффект и, что было особенно приятно осознавать, не слишком туманили ум в отличие от снадобий, которыми его потчевали обычно другие лекари.
- Не нужно спешить в таком деле, кузен.
Атос ответил на пожатие руки, с заметным облегчением отмечая, что Изабель успокоилась окончательно. Не стоила приживалка (после всего услышанного мушкетер не мог удержаться и не назвать её так хотя бы в мыслях) таких переживаний сестры... Хотя Атос их прекрасно понимал.
- Мы не спешим, сестра, мы, осмелюсь заметить, даже несколько медлим. Это давно стоило сделать, - направленный на кузину взгляд сделался виноватым. - Простите, что позволил зайти этому так далеко. Мне жаль.
Мысленно Атос уже готовил речь, которую произнесет перед мадам дю Мерлен. Невыразимо досадно, конечно, что делать это придётся лежа: сегодня и Изабель ему встать не позволит, и он сам, нельзя не признать, не сможет. Но тянуть дальше вправду было решительно невозможно. Достаточно с кузины тревог и волнений.