Выложено на https://ficbook.net/readfic/3870718

На Па­риж опус­кался ве­чер. По ули­це Сен-Жак стре­митель­но ша­гал мо­лодой че­ловек, за­кутан­ный в чер­ный плащ. Од­на­ко слу­чись ред­ким про­хожим прис­мотреть­ся к не­му пов­ни­матель­нее, они бы по­няли, что муж­чи­на вов­се не так мо­лод, как ка­жет­ся на пер­вый взгляд. Об­манчи­вое впе­чат­ле­ние мог­ли про­из­вести строй­ная, как у юно­ши, фи­гура с иде­аль­но пря­мой осан­кой, неж­ный, здо­ровый цвет ли­ца, от­сутс­твие сколь­ко-ни­будь за­мет­ных мор­щин и пя­тен, од­на­ко тем­ные гла­за и ус­та­лость, скво­зив­шая в дви­жени­ях муж­чи­ны, вы­дава­ли его вни­матель­но­му наб­лю­дате­лю.
Аб­ба­ту д’Эр­бле не­дав­но ис­полни­лось пять­де­сят три го­да, но он до­рого бы от­дал, что­бы ник­то из его зна­комых (как дам, так и гос­под) не уз­нал столь точ­ную циф­ру. Да­ме, к ко­торой он сей­час спе­шил, она так­же не бы­ла из­вес­тна, хо­тя вре­мена­ми муж­чи­не ка­залось, что от нее не мо­жет быть ни­каких тайн. Что по­делать, Ара­мису всег­да нра­вились ум­ные жен­щи­ны…
Гер­цо­гиня де Лон­гвиль вер­ну­лась из Нор­мандии, ку­да у­еха­ла сра­зу пос­ле окон­ча­ния Фрон­ды, не­пол­ных два го­да на­зад, ког­да ее суп­ру­га вы­пус­ти­ли из-под арес­та. Ара­мис, в ту по­ру так­же жив­ший в Нор­мандии, был вы­нуж­ден за­дер­жать­ся там по де­лам цер­кви и в Па­риже ока­зал­ся ме­нее су­ток на­зад. Не­кото­рое вре­мя он пот­ра­тил на от­дых с до­роги у од­но­го из сво­их сто­лич­ных при­яте­лей, и те­перь, пол­ный сил и от­че­го-то мрач­ных пред­чувс­твий, нап­равлял­ся к гер­цо­гине, ко­торую уве­домил о сво­ем при­бытии за­пис­кой. Аб­бат знал, что гер­цо­га де Лон­гви­ля нет в Па­риже уже нес­коль­ко дней, а по­тому мог не бо­ять­ся от­кры­того ви­зита в его особ­няк, но он все же не же­лал лиш­них раз­го­воров о се­бе (о гер­цо­гине они бы­ли всег­да), чем и объ­яс­нялся его та­инс­твен­ный вид. Хо­тя он по-преж­не­му чис­лился ду­хов­ни­ком Ан­ны-Же­невь­евы и имел пол­ное пра­во уме­рить свою ос­то­рож­ность.
Гер­цо­гиня не на­ходи­ла се­бе мес­та с са­мого ут­ра. Она сме­нила три ту­але­та, дваж­ды пе­ре­оде­ла де­тей, ни за что от­ру­гала слу­жан­ку и ед­ва не выг­на­ла кор­ми­лицу, преж­де чем хоть как-то взя­ла се­бя в ру­ки. Ее тер­за­ли те же стра­хи, что сне­дали сей­час и спе­шив­ше­го к ней аб­ба­та: оба этих умуд­ренных жизнью (хо­тя Ан­на-Же­невь­ева бы­ла мо­ложе сво­его ду­хов­ни­ка на це­лых 17 лет) че­лове­ка, на про­тяже­нии всей раз­лу­ки под­держи­вав­шие изящ­ней­шую пе­репис­ку, бо­ялись не най­ти се­год­ня то­го, что ос­та­вили в Нор­мандии два го­да на­зад. Од­на­ко врож­денные гор­дость од­ной и тщес­ла­вие дру­гого ни­ког­да не зас­та­вили бы их в этом приз­нать­ся.
Ког­да на­конец ожил двер­ной ко­локоль­чик, гер­цо­гиня де Лон­гвиль си­дела в го­лубой гос­ти­ной, ок­ру­жен­ная иг­ра­ющи­ми деть­ми. Шар­лотта-Лу­иза, не­бес­ное соз­да­ние де­сяти лет, взяв­шее от сво­ей ма­тери все са­мое луч­шее и обе­щав­шее с го­дами это лишь пре­ум­но­жить, по при­меру гер­цо­гини тре­тий раз пе­ре­оде­вала свою кук­лу и ра­дова­лась про се­бя, что из-за ви­зита, ко­торый ма­туш­ку очень взбу­дора­жил, у нее се­год­ня от­ме­нились за­нятия ис­то­ри­ей и ла­тынью. Жан-Луи, серь­ез­ный мо­лодой че­ловек де­вяти лет, снис­хо­дитель­но наб­лю­дал за сес­трой по­верх кни­ги о мор­ских сра­жени­ях, при­везен­ной ему не­дав­но дя­дюш­кой — прин­цем Кон­де. И толь­ко шес­ти­лет­ний Шарль-Ан­ри был не­весел. Да­веча он, гу­ляя с бра­том, сес­трой и кор­ми­лицей по са­ду, по­пытал­ся за­лезть на де­рево за кра­сивым яб­ло­ком, что­бы по­дарить его ма­тери, од­на­ко не­ожи­дан­ный ок­лик за­метив­шей это бе­зоб­ра­зие кор­ми­лицы на­пугал его, и маль­чик сва­лил­ся в тра­ву, от­де­лав­шись по счастью все­го лишь рас­тя­нутой ло­дыж­кой. Но в то вре­мя, как его брат и сес­тра мог­ли де­лать, что им взду­ма­ет­ся, Шарль-Ан­ри вы­нуж­ден был си­деть в крес­ле, по­ложив ту­го за­бин­то­ван­ную но­гу на по­душ­ку, ус­тро­ен­ную на не­боль­шой та­буре­точ­ке, и не мор­щить­ся от бо­ли слиш­ком час­то. Ма­туш­ка и без то­го об­ра­щала на не­го се­год­ня ка­кое-то слиш­ком уж по­вышен­ное вни­мание: то при­нима­лась вновь бра­нить за вче­раш­нее прик­лю­чение, то, нап­ро­тив, хва­лила за то, что он не по­бо­ял­ся лезть на де­рево, что­бы сде­лать ей при­ят­ное… За­то пе­ре­оде­вания, пос­тигше­го Шар­лотту-Лу­изу и Жа­на-Луи ему уда­лось из­бе­жать, сос­лавшись на боль в ло­дыж­ке, че­му маль­чик был нес­ка­зан­но рад. В от­ли­чие от стар­ших де­тей, он не пом­нил ду­хов­ни­ка ма­тери поч­ти сов­сем и ис­крен­не не­до­уме­вал, по­чему ви­зит, ко­торый гер­цо­гиня не дер­жа­ла от них в тай­не, выз­вал та­кое ожив­ле­ние в до­ме. Тем вре­менем воз­бужде­ние Ан­ны-Же­невь­евы в оче­ред­ной раз за день сме­нилось глу­бокой за­дум­чи­востью, и она рас­се­ян­но наб­лю­дала за деть­ми, ос­та­нав­ли­вая взгляд на млад­шем ча­ще, чем на ос­таль­ных. В этот мо­мент до­ложи­ли о при­ходе аб­ба­та.
Ара­мис, ски­нув­ший плащ и ос­тавший­ся в прос­том об­ла­чении свя­щен­ни­ка, во­шел в гос­ти­ную, в ко­торой бы­вал сот­ни раз, не без внут­ренне­го тре­пета и зас­тыл в изящ­ном пок­ло­не, ко­торо­му мог бы по­зави­довать поч­ти лю­бой из ны­неш­них га­лан­тных ка­вале­ров. Вып­рямля­ясь, он не удер­жался от вос­хи­щен­но­го взгля­да, нап­равлен­но­го на гер­цо­гиню. Не­даром она выб­ра­ла для их встре­чи свою лю­бимую гос­ти­ную, то­на ко­торой так шли к цве­ту ее глаз и вы­год­но от­те­няли зо­лотис­тые во­лосы. За ми­нув­шие два го­да Ан­на-Же­невь­ева ни­чуть не из­ме­нилась, как зак­лю­чил про се­бя аб­бат. Не из­ме­нил­ся и он сам, раз­ве что по­яви­лась в дви­жени­ях да иног­да во взгля­де та са­мая ус­та­лость. Уже не юно­ша…
— С при­ез­дом вас, свя­той отец, мы ра­ды, что вы ре­шили поч­тить нас бе­зот­ла­гатель­ным ви­зитом, — гер­цо­гиня лег­ко под­ня­лась, приб­ли­зилась к аб­ба­ту и кос­ну­лась гу­бами перс­тня на про­тяну­той ру­ке. Ру­ки Ара­миса так­же не вы­дава­ли еще его воз­раста, хо­тя с каж­дым го­дом на них ухо­дило все боль­ше мин­даль­но­го мы­ла и ду­шис­тых ма­сел… — Ока­жете ли вы честь вы­пить с на­ми ча­шеч­ку шо­кола­да?
— Бла­года­рю вас, гер­цо­гиня, и с удо­воль­стви­ем при­му ока­зан­ную мне честь, — нег­ромко отоз­вался аб­бат, чуть толь­ко по­жав ее руч­ку, про­тяну­тую в от­вет. — Я не мог от­ло­жить ви­зит к вам ни на день, мне дол­жно бес­по­ко­ить­ся преж­де все­го о ду­хов­ном сос­то­янии мо­ей пас­твы, а уж пос­ле — обо всем ос­таль­ном.
Про­ходя к от­ве­ден­но­му ему крес­лу под тон­кую улыб­ку гер­цо­гини де Лон­гвиль, Ара­мис кив­нул каж­до­му из юных гос­под, встав­ших при его при­ходе и при­ложив­шихся те­перь к его перс­тню. Си­дел толь­ко юный Шарль-Ан­ри, и аб­бат нах­му­рил­ся, по­давая ему ру­ку и ог­ля­дывая его вы­тяну­тую но­гу.
— Что про­изош­ло с ва­ми, сын мой? — мяг­ко спро­сил он, за­нимая свое крес­ло, по ка­кому-то сте­чению об­сто­ятель­ств ока­зав­ше­еся ря­дом с крес­лом млад­ше­го де Лон­гви­ля.
Толь­ко са­мый вни­матель­ный наб­лю­датель и слу­шатель мог бы за­метить, как еле уло­вимо дрог­нул при этом об­ра­щении го­лос аб­ба­та и как опус­ти­ла пу­шис­тые рес­ни­цы Ан­на-Же­невь­ева, пос­пешно за­тем от­влек­ша­яся на ука­зания о шо­кола­де.
— Я упал с яб­ло­ни, свя­той отец, — го­лос Шар­ля-Ан­ри проз­ву­чал нес­коль­ко сер­ди­то, пос­коль­ку маль­чик опа­сал­ся оче­ред­ных нра­во­уче­ний.
— Вот как… Но что же вы де­лали на яб­ло­не?
— Я хо­тел сор­вать для ма­туш­ки яб­ло­ко, но ме­ня ис­пу­гала Жан­на, и я сор­вался сам.
Жан­на, кор­ми­лица юных де Лон­гви­лей, выш­ла из гос­ти­ной, как толь­ко во­шел аб­бат, по­тому маль­чик от­ве­тил пря­мо, не бо­ясь ее оби­деть. Он знал, ра­зуме­ет­ся, что жен­щи­на не со­бира­лась его пу­гать, прос­то так слу­чилось.
Оце­нив проз­ву­чав­ший в от­ве­те ре­бен­ка юмор, д’Эр­бле не удер­жался от улыб­ки и встре­тил­ся со взгля­дом гер­цо­гини, в гла­зах ко­торой пры­гали бе­сеня­та.
— Вы храб­рый мо­лодой че­ловек, Шарль-Ан­ри, но впредь будь­те ос­то­рож­нее. По­лагаю, ес­ли бы вы пре­дуп­ре­дили Жан­ну о сво­ем на­мере­нии, она не ста­ла бы вам ме­шать, — с ис­крен­ним учас­ти­ем про­гово­рил Ара­мис, ста­ра­ясь, что­бы его сло­ва не зву­чали по­учи­тель­но.
— Воз­можно, свя­той отец. Бла­года­рю вас, — маль­чик спо­кой­но кив­нул и пос­мотрел на улыб­нувшу­юся ему мать.
По­дан­ный вско­ре шо­колад пи­ли за обыч­ной бе­седой, по­лус­вет­ской-по­луду­хов­ной. Аб­бат рас­ска­зывал о нор­манд­ских но­вос­тях, Ан­на-Же­невь­ева — о па­риж­ских, ко­торые не упо­мина­ла в сво­их пись­мах, де­ти мол­ча слу­шали. Стар­шие уже при­вык­ли к то­му, что их ста­ли до­пус­кать к при­емам взрос­лых гос­тей, но слу­шали вни­матель­но, за­поми­нали, как нуж­но се­бя дер­жать. Шарль-Ан­ри же, про­водив­ший обыч­но вре­мя по­доб­ных при­емов в сво­ей ком­на­те, по­лагал, что се­год­няшне­му он обя­зан ис­клю­читель­но сво­ей пов­режден­ной но­гой. Хо­тя на са­мом де­ле при­чина бы­ла со­вер­шенно дру­гая…
Ког­да с шо­кола­дом бы­ло по­кон­че­но, гер­цо­гиня выз­ва­ла кор­ми­лицу, что­бы она по­была с деть­ми, и ув­лекла аб­ба­та д’Эр­бле в сад, стре­мясь хо­тя бы не­надол­го ос­тать­ся с ним на­еди­не.
— Ре­не, но от­че­го вы не на­писа­ли, что вы­ез­жа­ете в Па­риж? — Ан­на-Же­невь­ева ух­ва­тила аб­ба­та под ло­коть, поль­зу­ясь тем, что они бы­ли скры­ты от лю­бопыт­ных глаз гус­той лис­твой са­да.
— Я не хо­тел прив­ле­кать лиш­нее вни­мание… Сей­час еще слиш­ком нес­по­кой­ное вре­мя, Ан­на, ме­ня мно­гое тре­вожит.
— Но что, нап­ри­мер? Фрон­да по­зади, мой ми­лый аб­бат, Ма­зари­ни со­вер­шенно нез­до­ров, а Лю­дови­ку не до нас с ва­ми…
— Я не знаю, Ан­на, — го­лос Ара­миса зву­чал все еще мяг­ко, но те­перь и пе­чаль­но. — Я не знаю. Быть мо­жет, мне при­дет­ся у­ехать…
— Но ку­да, за­чем? — гер­цо­гиня ед­ва не вскри­чала, за­быва­ясь.
— Не тре­вожь­тесь так… Я не мо­гу по­ка ска­зать вам это­го. Но обе­щаю вам, что ес­ли я дол­жен бу­ду у­ехать, то неп­ре­мен­но на­вещу вас преж­де еще. Вас и… — аб­бат за­мол­чал, с лег­кой ус­мешкой гля­дя на по­казав­шу­юся впе­реди яб­ло­ню.
Ан­на-Же­невь­ева толь­ко скло­нила го­лову, силь­нее опи­ра­ясь на его ру­ку. Она бо­ялась, что ес­ли про­дол­жит го­ворить, то даст во­лю эмо­ци­ям, а при об­ще­нии с Ара­мисом это бы­ло лиш­ним.
— Как он? — пос­ле не­боль­шой па­узы спро­сил Ре­не. — За ис­клю­чени­ем но­ги…
— О, с ним не сос­ку­чишь­ся! Весь в вас… — по­лушу­тя отоз­ва­лась гер­цо­гиня, под­ни­мая взгляд. — Его брат не при­думал бы и по­лови­ны тех за­бав, ко­торые при­ходят в эту свет­лую го­лову.
Го­лова Шар­ля-Ан­ри дей­стви­тель­но бы­ла свет­лой, по край­ней ме­ре, по­ка, в от­ли­чие от тем­ной ше­велю­ры его от­ца, в ко­торой до сих пор не бы­ло ни еди­ного се­дого во­лоса.
Аб­бат ти­хо рас­сме­ял­ся и по­цело­вал руч­ку гер­цо­гини. Сло­ва ее бы­ли баль­за­мом на его ду­шу: при­ят­но осоз­на­вать, что сын хоть в чем-то на те­бя по­хож… В са­мом де­ле, внеш­ность ему дос­та­лась от ма­тери, поч­ти пол­ностью, что, по край­ней ме­ре, поз­во­ляло из­бе­жать не­нуж­ных по­доз­ре­ний.
— Вы поз­во­лите мне нем­но­го по­быть с ним?
— Ра­зуме­ет­ся. Идем­те… Шар­лотте-Лу­изе и Жа­ну-Луи дав­но уже по­ра за­нимать­ся.
Стар­шие де­ти без­ро­пот­но, хо­тя и с яв­ным не­удо­воль­стви­ем, поз­во­лили ма­тери увес­ти се­бя на­верх, Жан­не гер­цо­гиня при­дума­ла ка­кое-то по­руче­ние, и Ара­мис, ос­тавшись на­еди­не с юным гер­цо­гом, сно­ва опус­тился в то же крес­ло. Нес­коль­ко ми­нут оба мол­ча­ли, маль­чик, яв­но кон­фу­зясь, гля­дел на ос­тавлен­ную бра­том кни­гу, но не имел воз­можнос­ти встать за ней, а аб­бат наб­лю­дал за ре­бен­ком, слов­но ста­ра­ясь за­печат­леть его об­раз в па­мяти мак­си­маль­но точ­но.
— Бо­лит? — на­конец со­чувс­твен­но спро­сил он, кив­нув на мно­гос­тра­даль­ную но­гу, ког­да Шарль-Ан­ри по­мор­щился, ед­ва по­шеве­лив­шись.
— Нем­но­го, свя­той отец.
— По­тер­пи­те, Ан­ри, ско­ро дол­жно стать лег­че. Вы поз­во­лите мне на­зывать вас так? — гла­за аб­ба­та гля­дели вни­матель­но и чу­точ­ку грус­тно.
Маль­чик кив­нул. Его всег­да зва­ли толь­ко пол­ным име­нем — не сов­сем, прав­да, ибо пол­ное бы­ло и вов­се Шарль-Ан­ри-Ре­не, — толь­ко ма­туш­ка нес­коль­ко раз, слов­но в за­дум­чи­вос­ти, на­зыва­ла его Ре­не. Он же не по­нимал, за­чем нуж­ны та­кие слож­ности. Лад­но еще «Жан-Луи», но «Шар-лот-та-Лу-и-за»…
— Свя­той отец… — ви­дя, что аб­бат сно­ва за­думал­ся, Шарль-Ан­ри ре­шил­ся за­дать вне­зап­но воз­никший воп­рос.
— Я слу­шаю вас, сын мой.
— А у свя­щен­ни­ков то­же есть име­на?
У Ара­миса пе­рех­ва­тило ды­хание, так, что он да­же от­вел не­надол­го взгляд, что­бы сов­ла­дать с со­бой.
— Да, сын мой, — пос­ле не­боль­шой па­узы он все же от­ве­тил.
— А мо­гу ли я спро­сить ва­ше? — юно­му гер­цо­гу не­из­вес­тно по­чему вдруг по­каза­лось, что это очень важ­но.
Как ни ожи­дал аб­бат имен­но та­кого про­дол­же­ния, он все же вздрог­нул, но взгля­да, став­ше­го еще бо­лее пе­чаль­ным, не от­вел. «Ему толь­ко шесть лет… Он за­будет об этом раз­го­воре и об этом име­ни. А ес­ли не за­будет… То пой­мет все рав­но не сра­зу», — быс­тро про­нес­лось в его го­лове.
— Ес­ли вы обе­ща­ете мне, что не рас­ска­жете об этом да­же ва­шей ма­туш­ке, Ан­ри, — ре­шил­ся Ара­мис.
— Даю вам сло­во, — серь­ез­но про­из­нес Шарль-Ан­ри, слы­шав­ший та­кую клят­ву не раз от стар­ше­го бра­та.
— Ме­ня зо­вут Ре­не… Ре­не д’Эр­бле.
Опа­са­ясь, что эмо­ции вот-вот ов­ла­де­ют им, отец вновь от­вел взгляд и не­ча­ян­но за­метил кни­гу, на ко­торую нес­коль­ко ми­нут на­зад смот­рел его сын.
— Хо­тите, я по­читаю вам вслух?